Юные годы медбрата Паровозова - Страница 62

Вот и мы, приняв постоянные требования пассатижей и отвертки за подобные изменения психики, привязали его покрепче к койке и седуксена не жалели. Правда, когда он очухивался, то всякий раз принимался за свое:

– Мужики, я вас как людей прошу, дайте мне отвертку! Ну или пассатижи! Поищите, не может быть, чтобы ни у кого не было!

И только под утро, когда его пришли перевязывать нейрохирурги, я понял, зачем ему понадобилась отвертка. Капитану размотали повязку на голове, и я в нескольких сантиметрах над правой бровью увидел головку винтика, которым ему сделали остеосинтез, скрепив сломанную лобную кость. А незадолго до моего выхода на дежурство врачи ему, оказывается, зеркало поднесли и дали полюбоваться на их работу. И тот еще мутной своей головой подумал совсем другое. Он спустя неделю признался:

– Я вроде помнил, как мне бампером по кумполу звездануло, ну и решил, когда в зеркало себя увидел, что у меня в башке болт от бампера застрял! Нужно ж, думаю, выкрутить, а то так и останется!

А мы его – седуксеном!

Да, совсем забыл сказать, рыбы-то он успел наловить. Целый мешок у него в рюкзаке был. По санитарным правилам, продукты у поступающих больных на хранение никогда не принимали. Для этого не было условий. Вся еда подлежала немедленной утилизации. Вот мы эту рыбу немедленно и утилизировали. Хорошо тогда посидели.

Сразу еще один интересный случай вспомнил. Про еду, охоту-рыбалку и капитана милиции.

Однажды, дело было зимой, капитан милиции, уже другой, решил поохотиться. Взял ружье, патроны и поехал на электричке в Домодедовский район. Я, кажется, уже говорил, что противник охоты, но есть профессии, в которых охотничий инстинкт должен только приветствоваться. Вот, например, милиционеры. Да уж лучше им по лесу бегать с ружьями, чем мирных граждан в отделениях ногами бить.

Так вот, вышел капитан милиции из электрички и давай охотиться. Бегал он себе по сугробам, бегал, надо сказать, весьма удачно, потому как взял и зайца подстрелил. Дедушки Мазая на него нет! Как вдруг нежданно-негаданно почувствовал капитан сильнейшую боль в животе.

Из последних сил, по целине, словно Мересьев, он дополз до трассы и там, поймав попутку, добрался до больницы.

В приемном покое его принимал хирург по имени Рашид, а по отчеству Рашидович. Рашид Рашидович осмотрел капитана, у которого к тому времени боль утихла, назначил ему анализ мочи и крови, а сам занялся другими делами, благо у хирурга их полно. Через часок он еще раз осмотрел пациента, которому уже окончательно полегчало, и заверил того, что ничего страшного нет, видимо, приключилась банальная колика.

– Вы подождите немного, я вам справочку напишу, – сказал Рашид Рашидович, – и пойдете домой с вашим зайцем!

Когда Рашид Рашидович вышел в коридор, чтобы на пульте дежурного взять бланк справки, его перехватила одна из медицинских сестер приемного покоя:

– Рашид, хватит тебе бегать, давай-ка поешь быстренько, пока горячее! А то, не дай бог, операция, опять до утра голодный будешь!

Вот есть такие хорошие сестры. Сам видел. Жалко, что не часто они попадаются.

– Какая курица необычная! – с чувством произнес Рашид Рашидович. – И размер и вкус!

– Ты чего, Рашид, какая курица! – удивившись наивности доктора, сказала сестра. – Это же заяц, который с твоим охотником поступил! Ты же знаешь, мы у больных харчи не принимаем, родственникам отдаем, а он один, без сопровождения!!!

– Ну и что мне сейчас делать? – чуть не плача говорил, сидя у нас в ординаторской, Рашид. – Был бы обычный человек, а то – капитан милиции! Еще дело о краже зайца заведет!

– С него станется! – авторитетно подтвердил Витя Волохов. – Менты – они любую пакость могут устроить!

– И что тогда будет? – совсем расстроился Рашид. – А я ведь кандидатскую писать начал!

– Что будет? – весьма воодушевился Волохов. – Будет то, что дадут тебе, Рашид, ватник и бензопилу “Дружба”. И пойдешь ты на лесоповал! – Но, видя, что бедняге совсем плохо, сжалился: – Да ладно, больница тебя на поруки возьмет, вместо пяти лет года три получишь, ведь это у тебя первая ходка будет? Тогда и под амнистию попасть сможешь! Года через два!

Рашид вскочил и с отчаянием осужденного на казнь воскликнул:

– Я ему деньги предложу! Двадцать пять рублей! Нет! Пятьдесят!!!

– Взятка! – весело покачал головой Витя. – Взятка – это, Рашид, еще более серьезная статья! До восьми лет!

Рашид опустился на стул и запричитал, кажется, на аварском.

– Надо ему сказать, что ты зайца к нам в реанимацию принес, – потрогав того за плечо, предложил я, – а мы его тут реанимировали, и он в лес убежал! Хочешь, можем и справку написать!

Рашид даже не отреагировал, хотя остальные заржали.

– Ладно, кончайте шутить! – произнес очень серьезно Волохов, как будто не он начал. – Рашид, у тебя только один выход! Ты должен мента этого прооперировать!

Рашид вскинул голову в немом вопросе.

– Да что тут думать? Вот аппендэктомию в Америке уже при рождении делают! А мы чем хуже? Давай, Рашид, время идет!

У Рашида Рашидовича в глазах зажглась искра понимания. Он медленно поднялся со стула.

– И правда, пойду скажу ему, что у него аппендицит! А то, что боль ушла, это совсем плохо! Скажу, что гной в брюшную полость прорвался, поэтому и не болит, как раньше! Скажу, что на повторных анализах лейкоцитоз высокий!

Он решительно зашагал прочь из ординаторской. В дверях обернулся и гордо обронил:

– Чем мы, в самом деле, хуже американцев?

Через неделю, когда капитану сняли швы, он даже не спросил о судьбе зайца.