Юные годы медбрата Паровозова - Страница 105

105

– А что, – борясь с волнением, робко спросил я, – оценку еще рано ставить?

Это их несколько отрезвило, они даже немного смутились. И правда, положено задать два, ну три дополнительных вопроса, а тут в общей сложности получилось около пятнадцати, не меньше.

– Да куда торопиться? – улыбнувшись, спросил правый. – Ты вот куда-нибудь спешишь?

– Нет! – честно признался я. – Никуда, у меня времени навалом. Просто я в шестой раз поступаю!

– в шестой??? – восхитились они. – Да когда же ты успел, мы-то думали, ты после школы!!!

Это уже давно не удивляет. Все думают, что мне семнадцать. Нет солидности в моем облике. Нужно что-то срочно менять. Или потолстеть, или полысеть.

К примеру, вот только недавно ездили с Ромой на “Юго-Западную” за автобусными билетами в Пущино. Туда, особенно летом, билеты всегда лучше заранее покупать. Рома потребовал пепси и мороженого одновременно. Я его сразу облил и перемазал. Потому что он еще мелкий и не умеет из горлышка пить. И какая-то строгая тетка, поглядев на то, как я ему заливаю из бутылки в открытый рот и впихиваю мороженое на палочке, а все попадает за шиворот, не выдержала и, подойдя ближе, высказалась:

– Вот шпана, видели бы родители, как ты над братом измываешься, они бы тебе точно всыпали!

Рома пришел тогда в неописуемый восторг.

Значит, и эти считают, что я из вчерашних школьников, у которых конкурс тридцать два человека на место.

– Нет, я школу давно закончил, – скромно потупив взор, поведал я, – в восьмидесятом!

Говорю, а сам чувствую, ведь точно четверка наклевывается, четверочка! С четверкой мы еще поборемся! С четверкой по профилирующему предмету, может, пожалеют двойку стажнику поставить по сочинению и биологии. Стоп, опять я за свои конфабуляции, кремлевский мечтатель.

– Значит, в шестой раз поступаешь? – переспросил левый. – Неужели так хочется врачом стать?

Я сдержанно кивнул. Они тоже кивнули в ответ. Опять переглянулись, и левый крикнул ассистентам, которые сидели за столом с билетами:

– Пожалуйста, пригласите к нам председателя комиссии!

Это еще зачем? Зачем он нужен, этот председатель, мы и без него прекрасно управляемся, сейчас придет и все испортит!

– В твоем случае мы должны председателя комиссии приглашать, – пояснил правый, – так положено!

В моем случае? Наверное, когда больше пяти раз человек поступает, под видом председателя комиссии психиатра вызывают!

Через пару минут к столу подошел важного вида человек с округлым лицом, одетый в легкий светлый костюм.

– Так, что тут случилось? – внимательно оглядев нашу компанию, спросил он. – Какие проблемы?

– Владимир Андреевич! Здесь у абитуриента явная пятерка! – громко, на всю аудиторию произнес левый. – Блестящий ответ! Может быть, у вас, как у председателя, к нему будут вопросы?

Я даже поперхнулся. Пятерка! Ушам своим не верю! Да конечно пятерка, почему бы нет? Именно то, что мне сейчас позарез необходимо! Не тройка, не четверка! Только бы этот круглолицый Владимир Андреевич своими дурацкими вопросами не пустил все под откос! Хоть бы пронесло! И сразу же из потаенных глубин мутной волной поднялся предательский мандраж.

Я медленно поднял голову. Все – и абитуриенты, и экзаменаторы, и ассистенты – напряженно сидели и ждали. Наступила полнейшая тишина. И в этой тишине раздался веселый голос председателя:

– Ну так это же прекрасно, если явная пятерка при блестящем ответе! Не часто приходиться слышать подобное. Остается только вас поздравить!

И он протянул мне руку. Я медленно выдохнул, поднялся со стула, мы обменялись рукопожатием. Потом я пожал руки моим экзаменаторам. Я видел, что и они довольны. А я к ним не хотел садиться, вот балбес!

И уже на выходе, после того, как мою оценку внесли в официальный протокол и в экзаменационный лист, я обернулся. Абитуриенты, отложив свои записи, смотрели на меня и улыбались. Многие показывали большой палец. Я подмигнул им и вышел.

На сочинение я пошел отдохнувшим. Суточное дежурство, которое по графику стояло накануне, слава богу, сняли. Пришлось орать дурным голосом, что когда их дети будут поступать, вот им пускай и лепят сутки через сутки, а с меня довольно, не снимете – на больничный сяду.

Когда всех запустили в аудиторию, я поразился, как сильно поредели наши ряды. Хотя вроде чему тут удивляться, я же видел, сколько отлетало с двойками на химии, а все равно наглядность селекции впечатляла.

Абитуриентов рассадили редко, чтобы те не подсказывали друг другу, раздали листы с печатями института и торжественно вскрыли конверт с темами. Этот момент для меня всегда был самым волнующим.

Сегодня я вырядился в свой новый костюм, в тот, где модный черно-красный клетчатый пиджак. Но сделано это было не для того, чтобы все отпали от моей загорелой морды в таком шикарном обрамлении. Каждый карман пиджака был набит шпаргалками. Я совсем не умел писать сочинения.

Сей прискорбный факт выяснился еще в начале восьмого класса, когда наш учитель по литературе Татьяна Ивановна сообщила, что за выходные к понедельнику мы все должны написать первые в жизни сочинения по великому памятнику древнерусской литературы, которым нас насиловали всю первую неделю сентября, – “Слову о полку Игореве”. Раздала на выбор темы. Я еще подумал, вот ерунда, за час накатаю на любую. Да хоть про “золотое слово” князя Святослава.

И вечером воскресенья действительно за полтора часа накатал. Честно говоря, вся эта история о бесславном походе новгород-северского князя Игоря Святославича на половцев никаких чувств у меня, кроме тоски, не вызывала. Хотя подобное творение должно каким-то образом инициировать припадок патриотизма, так что ладно. Вот европейские школьники тоже небось сидят зубрят “Песнь о Нибелунгах” – и ничего, поди не развалились.

105